Мистер Вечный Канун. Уэлихолн

Олег Яковлев — современный писатель, фантаст. В 1995 году поступил в Новгородский Государственный Университет имени Ярослава Мудрого на факультет математики и информатики. Стихи и прозу начал писать с 2000 года. В 2006 году совместно с Владимиром Торином начал работать над книгой «Смутное Время» и другими проектами. Увлекается написанием стихов и романов в прозе, чтением хорошей фантастики и фэнтези, а также настольными и компьютерными играми.

Владимир Торин — современный писатель, фантаст. Был найден в чемодане на вокзале в Одессе. Вырос в сиротском приюте мадам Коган на ул. Садовой. Мадам Коган была строгой женщиной, но доброй (где-то в глубине души), а еще она использовала детей из приюта в качестве маленьких воришек. Она просто обожала норковые и песцовые шубы и дорогие украшения, а все это стоит денег. Она называла нас своими маленькими мышками, потому что мы, мол, могли пролезть в любую щель.

Нам постоянно приходилось придумывать очередные уловки, чтобы облапошить наивных джентльменов и дам с Потемкинской лестницы и Приморского бульвара и при этом не попасться. Пока жил в приюте, помимо работы на мадам Коган, работал манекеном в ателье господина Меера и мальчиком-газетчиком на Приморском бульваре. Все нераспроданные газеты относил тете Соне с рыбного ряда на Привозе. Она заворачивала в них селедку.

Тетя Соня была большая любительница рассказать всему Привозу истории из жизни ее многочисленных знакомых, и большую половину этих самых знакомых она попросту выдумывала. Тогда я впервые узнал, как это, когда человека никогда не существовало, но кто-то взял и придумал его — полностью: от очков с треснувшим стеклышком до потертых ботинок со следами чьих-то зубов. Она никогда не записывала свои истории и часто говорила: «Ой, ну не сиропьте мне душу за шкрябанье бумаги. Лучше не писать вовсе, чем писать, чтобы кто-то потом заворачивал селедку в твою писанину». Что ж, она, наверное, пришла бы в неописуемый ужас, если бы узнала, что мальчишка, который приносил ей газеты и вечно торчал у корзин с камбалой, однажды станет записывать свои истории о людях, которых никогда не существовало.

Однажды я подобрал кота с колесиками вместо задних лап, назвал его Моня. Моня стал моим первым и единственным другом. Но он однажды ушел-укатил, и мадам Коган сказала, что он переехал в мансарду на Коблевской. Но я знаю, что он умер. Однажды мадам Коган была разоблачена, и полиция уже готовила облаву на приют. Пришлось сбежать. Какое-то время я и еще несколько ребят из приюта жили в Воронцовском маяке на краю Карантинного мола. Смотритель маяка, старый Йозек Брюгвин, которого мы называли Брюквин, разрешил нам остаться там на какое-то время — мы прежде постоянно таскали ему газеты и рыбу с Привоза.

Тогда мы не знали, что маяк используют для встреч контрабандисты. Как-то ночью они нагрянули, мальчишки разбежались, а я замешкался и попал к ним в лапы. Меня взяли на шлюп «Мышь», и там я пробыл около года. Сбежал в ящике из-под фиников, спустив его на воду в открытом море. Пока плавал в ящике, начал писать заметки — это были мои первые литературные пробы. Ящик прибило к берегам Стамбула. Там сел зайцем на большой корабль. Поймали, когда проходили Гибралтар. Так стал юнгой на экспедиционном судне «Млечный». Совершил экспедиции к полярным льдам, в Океанию и в джунгли Бразилии. Удочерил обезьянку по имени Принцесса Бубу. Не прекращал писать заметки, надеясь, что никто не станет заворачивать в мою писанину селедку.